За последний месяц в Харькове прошли две действительно нашумевшие постановки. Однако к слову «нашумевшие» то и дело просится – «в шекспировском понимании», ибо после просмотра постановок понимаешь, что много шума из ничего.
Речь идет о спектакле театра De facto «Да, мой Фюрер» и постановке Ильи Крапивного «Рыба в клетке». И первая, и вторая работы имеют общую положительную черту – отличная реклама. О них много говорили и писали. Но если о спектакле театра De facto писали и говорили третьи лица (рецензии и комментарии, изобилующие восхищением, можно найти на стене во встрече), то о «Рыбе в клетке» достаточно громогласно и пафосно заявил сам автор. Итак…
Прочитав массу восторженных, хвалебных и «глубоких» высказываний хотел бы подчеркнуть, что данный спектакль имеет больше недостатков, нежели достоинств и глубины, тем не менее, последние в нем также присутствуют.
Если говорить о положительных моментах спектакля «Да, мой Фюрер», то отмечу, что ребята использовали интересные технические приемы, умели за счет правильно подобранной к моменту музыки накалить и держать в напряжении атмосферу, что было самым мощным достижением. Хотя, к сожалению, данное достижение теряется в череде существенных недостатков, которые умаляют все положительные нюансы постановки.
Во-первых, перманентное и откровенное кривляние актеров делало из происходящего фарс, «разброд и шатания», но никак не гротескное представление сценического действия, олицетворяющее нацистскую Германию 1930-х – 1940-х годов. Кривляние отторгало и говорило о непрофессиональном, даже скорее несерьезном подходе коллектива к невероятно серьезной тематике, актуальной в наши дни.
Во-вторых, напряжение в атмосфере создавалось за счет постоянных истерических криков и «набрасываний» на зрителей. Что говорило о некотором техническом (в актерском плане) бессилии накалить атмосферу более изощренными, тонкими приемами. Количество аффективных моментов было настолько велико, что невольно задаешься вопросом: «это и все, на что способны ребята: покричать, повопить немецкие словечки и потопать?»
Очевидно, что не все, так как у творческого коллектива De facto есть потенциал, но также есть и «классическое» образование, которое обязует станцевать, спеть и поломаться.
В-третьих, заляпывание и замазывание зрителей краской, что далеко не одобрительно воспринимается теми, кто решил посетить спектакль в стильной и любимой одежде. Однако это предупредительный знак, гласящий: «Будьте осторожны! На сцене современное искусство».
В-четвертых, невероятно долгая и абсолютно ненужная пауза в конце спектакля, которая заставила не только подумать об увиденном, сделать все необходимые выводы о последствиях слепого национального фанатизма, но и разочароваться о потраченном в неловком молчании времени.
Тем не менее стоит отдать должное ребятам. Почему? Потому что они выкладываются на сцене, они выдерживают накаленную атмосферу до самого конца, они оставляют тебя с семенами новых (даже необходимых) мыслей об увиденном, о прочувствованном. Это стоит многого. Хотя работа над спектаклем и его внутренним миром должна конструктивно продолжаться, и спектакль способен жить (при условии постоянного переосмысления и доработок).
«…найденное сегодня — преодолимо завтра. И не по формуле: “не повторяться”. Скорее — чтобы двигаться собственным путем, оставляя позади себя то, что уже найдено и познано. Сильнейшим искушением для актеров, как, впрочем, и для всех людей, является поиск рецепта. Такого рецепта не существует», – писал Ежи Гротовский.
24 сентября автор пьесы-антиутопии «Рыба в клетке» дал интервью «Дозор. Афиша» о будущей постановке. Все бы ничего, только вот довольно громкие высказывания автора сильно заинтриговали своей неестественностью и невероятным уровнем претенциозности. Судя по всему Илья Крапивной, посетив несколько постановок, утвердился во мнении, что «Украинский театр – мертв!» и ринулся спасать театр, «поспособствовать» объединению всего искусства в «нечто единое, объемное, с множеством граней».
Ante Factum читаю: «Мой театр создает реальность на базе уже существующих миров. Это одна из причин, по которой я отношу себя к after-постмодернистам», – заявил автор пьесы-антиутопии.
Удалось ли автору перешагнуть через постмодернизм? Ответ может быть однозначным.
Выдержав всю постановку, хотелось бы описать впечатления и свои наблюдения за зрительным залом. Первое, что бросалось в глаза – просто невероятное количество зрителей, едва уместившихся в ЕрмиловЦентре, где и прошел показ постановки.
Перед самой постановкой вышла барышня-филолог из Харьковского национального педагогического университета имени Г. С. Сковороды, и, прочитав долгую, невероятно красочную, однако, по своему содержанию псевдоинтеллектуальную рецензию, попросила зрителей поддержать «актеров» бурными аплодисментами.
Смотрите также все популярные театры Харькова.
Примерно спустя десять минут «действия» разочарованные зрители начали осматриваться по сторонам и друг на друга в полном непонимании, что происходит и происходит ли вообще? Зрители стали ретироваться. Наверное, им чуждо «современное искусство».
От самого начала до самого последнее момента в зале царила «всепоглощающая атмосфера скуки». Скуки отупляющей и безнадежной, несмотря на великолепную, но, далекую от оригинальности идею-вопроса о нынешних ценностях, стереотипном мышлении, нашей «нормальной» жизни и тех «нормах», которые нам диктует общество. Великий замысел автора смыт вместе с шумом сливного бачка в финале постановки.
Наверное потому, что Илья Крапивной называет все это антитеатром и проповедует «отсутствие действия как действие» отмечу, что на сцене действия почти и не происходило. «Актеры-декорации» были абсолютно лишним довеском постановки, так как их можно было с легкостью заменить манекенами. Акцент в постановке делался на слово и «высший смысл», хочу отметить, поражающий своей тривиальностью.
Но настал черед отметить и положительные моменты. Во-первых, использование «голоса» компьютера, который был основным рассказчиком. Во-вторых, приятная юная особа, играющая «роль» рыбы, отвлекающая зрителя от тотальной скуки своим действием (единственным действием на сцене).
Стоит отметить, что ощущение юности и незрелости всего, что можно было увидеть и услышать, пронизывало окружающих своим постмаксимализмом.
«Рыба в клетке» – это не живая работа, а труп, который приволокли в центр современного искусства в качестве того самого «современного искусства, перешагнувшего постмодернизм», и через который периодически пропускали электрический разряд, создавая видимость жизни. Невероятно пугающим является тот факт, что данная постановка, к сожалению и при таком количестве зрителей, отвернет от современного театра большую часть потенциальной аудитории. Думающей аудитории.
Фото: театр De facto и встреча «Рыба в клетке».
Роман Шемигон
